Тайны Парижа - Страница 166

166

«Неужели это человек, которого избрала Дама в черной перчатке?» — подумал он.

Арман поставил подсвечник на стол, подошел к кровати и, взяв за руку спящего, начал грубо трясти ее и называл его по имени.

Студент сразу очнулся, с трудом раскрыл глаза и, привстав, с удивлением осмотрелся вокруг.

— Кто меня зовет? — спросил он сиплым голосом.

— Я, — сказал Арман. Студент тупо взглянул на него.

— Я вас не знаю, — ответил он.

— Меня зовут Арман Леон.

— Я вам должен что-нибудь?

По этому вопросу Арман понял, что студент не знает его и никогда даже не слыхал о нем.

— Я явился по поручению Фульмен, — сказал Арман.

— Фульмен?

Студент произнес это имя с таким непритворным изумлением, что даже сам Арман был поражен.

— Вы ее не знаете? — спросил он.

— Кажется, нет. Арман не поверил.

— Сударь, — сказал он, — потрудитесь встать и выслушать меня серьезно; у меня есть важное дело, касающееся вас.

— Извините меня, — ответил студент, которого строгий тон Армана окончательно отрезвил. — Извините меня, что я в таком виде принимаю вас. Но со мною случилось в эту ночь так много необыкновенного, что я до сих пор еще не могу прийти в себя. Не угодно ли вам сесть?

— Необыкновенного? — спросил Арман, невольно вздрогнув.

— Да, сударь, но…

— Что же с вами случилось?

— Ах, это так серьезно, сударь, что вы наверное извините меня. Но скажите сначала, чем я могу служить вам?

Тон Фредерика Дюлонга был так искренен, что гнев Армана прошел.

— Я уже говорил вам, — сказал он, продолжая стоять, — что меня зовут Арман Леон и что я пришел к вам по поручению Фульмен.

— В первый раз слышу ваше имя… — ответил студент, — что же касается Фульмен… госпожи Фульмен, то потрудитесь объяснить мне, кто такая эта дама?

— Танцовщица.

— Ах, да… красивая женщина с роскошными волосами, высокая брюнетка…

— Совершенно верно.

— И вы пришли ко мне по ее поручению?

— Да, сударь.

— Значит, она меня знает?

Эти слова удивили Армана. Или студент смеется над ним и играет свою роль с удивительным искусством, или же Фульмен захотела потешиться над ним.

— Сударь, — сказал он студенту, ставя на стол ящик с пистолетами, который до сих пор он держал под мышкой, — разрешите, пожалуйста, задать вам несколько вопросов. Повторяю вам, что дело идет о важном предмете.

— Спрашивайте.

— Вас не было дома в эту ночь, и вы говорите, что с вами случилось много странного?

— Еще бы!

— Вот за этим-то я и пришел к вам.

— Как? — спросил студент, вдруг нахмурив брови. — Разве вы один из тех, которые так беспощадно избивали меня?

— Вы с ума сошли! Взгляните на меня.

— Вчера меня искалечили, — продолжал студент. — Меня схватили, засунули в рот платок и завязали глаза.

Арман в то время, как говорил студент, взглянул на альков кровати, над которой ночью он видел портрет Дамы в черной перчатке… он вскрикнул пораженный: портрета не было.

— Что с вами, сударь? — спросил Фредерик Дюлонг, окончательно пришедший в себя.

Арман указал рукою:

— Что вы сделали с портретом?

— С каким портретом?

— С «ее» портретом.

— «Ее»? — протянул студент, до крайности удивленный.

— Да, с портретом Дамы в черной перчатке.

— Опять имя, которое я слышу в первый раз, да еще какое забавное!

Эти слова, произнесенные самым искренним тоном, привели в полнейшее замешательство Армана.

Его гнев, на минуту успокоившийся, снова вспыхнул.

— Вот как! — вскричал он. — Вы еще смеетесь надо мною!

— Черт возьми! — ответил Фредерик Дюлонг. — Я вам предложу тот же вопрос.

— Я никогда не видел вас и не знаю, как вы вошли ко мне; вы говорите мне про танцовщицу, которой я не знаю, вы принимаете тон судебного следователя… и…

Арман открыл ящик и достал оттуда пистолет, который зарядил самым хладнокровным образом.

— Что вы делаете? — вскричал медик.

— Я хочу добиться правды.

По лицу молодого человека разлилась нервная бледность, свидетельствовавшая о решении Армана убить студента, если он не ответит категорически на его вопрос. Но студент был храбр и сохранил удивительное самообладание.

— Разве вы пришли убить меня? — спросил он. — Я вас уверяю, что у меня только семнадцать су в кармане, я живу в меблированной комнате, и мое единственное новое платье заложено в ломбарде, так что проливать мою кровь бесполезно. Я беднее Иова. У меня было десять франков в жилетном кармане, но и те у меня украли сегодня ночью.

Эти слова, сказанные печальным и в то же время насмешливым тоном, более повлияли на Армана, чем если бы студент испугался или рассердился. Он положил пистолет на стол.

— Вы сумасшедший, — сказал он, — если считаете меня способным убить вас и ограбить. Я явился потребовать у вас категорического объяснения и настаиваю на том, чтобы получить его, хотя бы для этого мне пришлось употребить силу.

— Я охотно готов объясниться с вами, сударь.

— Скажите мне, где портрет.

— Но у меня никогда не было никакого портрета.

— Как, а портрет… за альковом?

— Никогда!

— Однако не бредил же я сегодня ночью…

— Что такое? — спросил студент.

— Да, сегодня ночью, когда я вошел сюда…

— Вы входили сюда в эту ночь?

— Разумеется.

— А! — вскричал студент, ударив себя по лбу. — Так это, значит, вам я уступаю комнату в течение двух недель, с восьми часов до полуночи?

— Мне, в течение двух недель!.. ночью.. — повторил Арман глухим голосом. — Понимаю… или нет, я ровно ничего не понимаю.

166