Тайны Парижа - Страница 290

290

XXXV

Карета, остановившаяся у решетки, была та самая, которая несколько часов назад отвезла маркиза де Флар с улицы Пентьевр на улицу Принца и в которой уехала маркиза де Флар.

Русский доктор, или, вернее, граф Арлев, который разыграл роль доктора, сказал маркизе:

— Уезжайте и возвращайтесь сегодня вечером в Пасси вместе с детьми.

Эммануэль услышал эти слова и при стуке кареты вздрогнул от радости. Его жена и дети приехали навестить его. В присутствии женщины, которая явилась потребовать у него отчета за кровь своего мужа, маркиз почувствовал прилив храбрости.

— Ну, что ж! — прошептал он. — Я брошусь к ногам жены, возьму своих детей на руки и буду искать в них защиты. Эти три ангельские головки смягчат, быть может, моих ожесточенных врагов.

Маркиз еще раз не принял в расчет судьбу.

Из кареты вышло только одно лицо, и при свете фонаря маркиз увидел его проходящим по двору и подымающимся по ступеням подъезда. Но это была не маркиза, а Октав де Р., друг Эммануэля.

Маркиз почувствовал, что мужество покидает его. Дама в черной перчатке поспешно схватила его за руку, увела в дверь, в которую она только что вошла, и сказала ему повелительным голосом:

— Слушайте! Если вы хотите жить, то не произнесете ни одного слова и не будете кричать…

Маркиз слышал, как в соседней комнате отворилась дверь, затем раздался шум шагов и, наконец, голос Октава де Р. сказал:

— Здравствуйте, доктор, простите, что я так поспешно явился, но случилось страшное несчастье…

— Несчастье! — раздался голос мнимого доктора. Эммануэль хотел было крикнуть, но Дама в черной перчатке зажала ему рукою рот и прошептала:

— Молчи!

Затем она взглянула на него, и взгляд ее был так грозен, что он почувствовал себя порабощенным, побежденным и как бы парализованным.

— О каком несчастье вы говорите, сударь? — спросил доктор в соседней комнате.

Октав де Р. ответил:

— Маркиза близка к сумасшествию.

— Бедная женщина!..

Эммануэль вздрогнул и сделал попытку снова крикнуть что-то.

— Молчи! — повторила Дама в черной перчатке.

— Ах, бедная женщина, — проговорил мнимый доктор, — ее сильно потрясла болезнь мужа.

— О, не это… Ее дочери…

При этих словах маркиз попытался вырваться; он хотел оттолкнуть Даму в черной перчатке, открыть дверь и броситься в комнату, где разговаривали доктор и Октав де Р.

Но молодая женщина обхватила своими белыми, нежными руками его горло и крепко сжала его.

— Молчи! — проговорила она еще раз, — или твои дочери погибли.

Эта угроза устрашила бедного отца, и он продолжал слушать, задыхаясь, и с волосами, вставшими дыбом.

— Ну, так что же случилось с ее дочерьми? — спросил мнимый доктор.

— Они исчезли.

— Исчезли?

— Их похитили обеих…

— Но когда? Где?.. И как… — вскричал майор Арлев, который так хорошо разыграл роль изумленного человека, что де Р. повторил ему: — Вы с ума сошли, сударь?

— Увы! Нет; пока я ездил, несколько часов назад, за маркизой в ее отель и затем отвозил ее на улицу Принца, какая-то женщина явилась на улицу Пентьевр.

— Ну, и что же?

— Она сказала, что приехали по поручению маркизы, которая требует своих детей. Бонна, ничего не подозревая, села в карету, которая привезла неизвестную женщину, и с тех пор больше не видали ни ее, ни детей.

Слова Октава как громом поразили Эммануэля. Маркизе де Ласи не было уже надобности приказывать ему молчать: он опустился на колени, разбитый, задыхающийся, безмолвный, сложив руки и подняв глаза к небу.

Однако он слышал вопрос доктора:

— Как выглядела эта женщина?

— На ней было надето черное платье, и она уже пожилых лет.

— Это она! — вскричал доктор.

— Кто она?

— Воровка детей.

И так как де Р. вскрикнул, то доктор продолжал:

— Нельзя терять ни минуты, потому что эта женщина немедленно покинет Париж. Она принадлежит к ужасной шайке, сделавшей своим ремеслом похищение детей богатых родителей, и увозит их из отчизны в Германию, в Венгрию, в Богемию, а часто даже в Испанию.

— Но для чего? С какой целью?

— Чтобы заставить неутешных родителей заплатить за них большой выкуп… но погодите, едемте скорее… быть может, еще не поздно…

Октав де Р., растерянный, пораженный, позволил мнимому доктору увлечь себя.

Маркиз Эммануэль не освободился силою из рук Дамы в черной перчатке и не вышиб двери, чтобы догнать их, только потому, что мстительница, наклонившись к его уху, шепнула:

— Берегись! Если ты сделаешь хоть одно движение, то дети твои погибнут.

Маркиз не шевельнулся и даже ни один мускул не дрогнул на его лице.

Он как бы обратился в соляную статую, называвшуюся женою Лота, которая стояла на дороге в Содом и смотрела своими потухшими глазами на проклятые города, уничтоженные небесным огнем.

Неподвижный и страшно упавший духом, он слышал, как мнимый доктор и Октав де Р. вышли, прошли двор и уехали в его собственной карете.

Тогда раздался звонкий, насмешливый хохот, и Дама в черной перчатке сказала ему:

— Ну, маркиз, теперь ты видишь, что те, кто служит мне, играют свою роль на диво. Твой мнимый врач, которому прекрасно известно, где находятся твои дочери, и особа, похитившая их, будет возить твоего друга де Р. повсюду, только не привезет туда, где они теперь.

Эти слова разорвали темную пелену, которая, по-видимому, парализовала умственные и физические силы маркиза. Эммануэль, слабый, умирающий, полупомешанный от горя, выпрямился с горящими глазами, с пеною у рта, страшный; и окинул своего врага молниеносным взглядом.

290