Тайны Парижа - Страница 293

293

Барон опустил голову. Дама в черной перчатке докончила свои слова, громко расхохотавшись:

— И его также хотели отправить в Ост-Индию, за тысячу лье от всего, что он любил, и его убили от имени всей вашей ассоциации за то, что он отказался уехать…

— Боже мой! — прошептал барон. — Какое наказание определили вы мне, сударыня?

— Вы это узнаете завтра, когда вернетесь из Гавра. Она сделала знак. Неизвестные люди подняли на руки маркиза Эммануэля Шаламбеля де Флар-Монгори.

— Идите! — приказала Дама в черной перчатке. Барон вышел последним и последовал за остальными.

Когда Эммануэль открыл глаза, он увидел себя полулежащим в почтовой карете, мчащейся во весь опор по Нормандской дороге в дождливую холодную ночь.

— Где я? — спросил он было себя.

Но он заметил барона де Мор-Дье, бледного и грустного, сидящего напротив него, и немедленно вспомнил все. Барон сказал ему:

— Вы на Гаврской дороге, по которой Шарль Марселей поедет в Калькутту, а парижские газеты тем временем оповестят о смерти маркиза Эммануэля Шаламбеля де Флар-Монгори.

XXXVII

Действительно, на следующий день, в то время, когда коммерческий корабль «Прекрасный провансалец» снялся с якоря, Эммануэль стоял на палубе с видом человека, пораженного громом, и с отчаяньем смотрел на берега Франции, понемногу исчезавшие в морском тумане, вечерние газеты выпустили заметку:

...

«Крайне таинственное происшествие привело в изумление весь аристократический мир и правительственные сферы.

Г-н маркиз Шаламбель де Флар-Монгори, один из молодых знаменитостей парижской адвокатуры и палаты депутатов исчез при следующих обстоятельствах. Маркиз де Флар внезапно помешался вчера днем. Болезнь его, говорят, была вызвана смертью одного из его знакомых, барона де Мор-Дье.

Маркиза немедленно перевезли в Пасси к русскому врачу, пользующемуся большой известностью у себя на родине.

Врач этот брался вылечить г-на де Флара. К несчастью, в прошлую ночь его пансионер сумел обмануть бдительность сторожей и убежал, оставив на столе в спальне нечто вроде завещания, где он говорит, что тень барона де Мор-Дье, явившаяся ему, приказала ему последовать за собой. Куда он скрылся? Сначала этого никто не знал; но шляпа, которую нашли на берегу Сены, была признана за принадлежавшую ему и опасаются, что несчастный бросился в воду и утонул. Самые тщательные поиски не привели ни к каким результатам».

На другой день те же газеты писали:

...

«Труп маркиза де Флар-Монгори найден; Сена унесла его до Сент-Клу.

Лица узнать невозможно, но признали платье и нашли при покойном бумажник, часы, драгоценные вещи и пр.»

Наконец, два дня спустя появилось новое сообщение:

...

«Похороны маркиза де Флар-Монгори состоятся сегодня с большой помпой в церкви св. Магдалины.

Г-ну де Флар-Монгори около тридцати семи лет.

Он оставил после себя неутешную вдову и двух прелестных маленьких девочек пяти лет, которые долго будут оплакивать лучшего из мужей и отцов и вечно чтить его память».

— О, Гонтран де Ласи, — тихо, со вздохом прошептала

Дама в черной перчатке, и на лице ее появилось выражение горя и ненависти. — Ты, мой нежно любимый, не удостоился пышных надгробных речей, которые произносятся над твоими убийцами…

И мстительница, женщина с каменным сердцем, произносившая безжалостно приговоры, подошла к бюсту, покрытому черной вуалью, откинула покрывало и с грустью начала смотреть на бюст, потом она опустилась на колени и залилась слезами.

XXXVIII

Итак, вечером того дня, когда труп бухгалтера Виктора Барбье был предан земле на кладбище отца Лашеза под именем маркиза де Флар-Монгори, барон де Мор-Дье явился на площадь Бово, в отель, нанятый графом Арлевым и отданный для Дамы в черной перчатке полгода назад. Было около девяти часов; барон вышел из почтовой кареты, которая привезла его из Гавра, куда он проводил настоящего маркиза Эммануэля де Флар.

Де Мор-Дье не видали в Париже с тех пор, как репортеры сообщили о его смерти. К тому же, вероятно, вследствие полученного приказания барон сильно изменил свою наружность. Вместо усов и эспаньолки, которую он носил по привычке отставного военного, барон совершенно выбрился и придал своему обыкновенно бледному, мертвенному лицу какой-то красноватый оттенок, делавший его совершенно неузнаваемым. Одежда его уже не носила отпечатка военного щегольства, который офицер сохраняет и в своем партикулярном платье. Барон был одет в узкие панталоны и пиджак, какие носят англичане во время путешествий, на голове у него была надета конусообразная мальтийская шапочка с клетчатыми лентами, развевавшимися по плечам, на которые был наброшен большой мягкий плед, падавший складками. Барона провели к Даме в черной перчатке. Мстительница была одна и, по-видимому, ожидала барона.

— Ну, что? — спросила она, взглянув на него.

— Он уехал.

— Когда?

— Вчера в полдень.

— Что он — спокойнее?

— Он близок к помешательству, — ответил барон, — и скоро умрет под индийским солнцем.

Дама в черной перчатке ничего не ответила на это. Тогда де Мор-Дье сел рядом с ней и сказал ей грустным, но твердым голосом, в котором звучала отчасти гордость.

— А мне, сударыня, бывшему послушным орудием в ваших руках, скажете ли вы, наконец, какая меня ждет судьба?

— Она будет гораздо мягче, чем судьба маркиза де Флар, — ответила мстительница. — У вас нет ни жены, ни детей, никто вас не любит, и вы никого не любите: вы, вероятно, не особенно дорожите жизнью.

293